Эля. Письма из Германии.

о жизни и смерти

mahavam
26 января, 12:54

Много думаю о смерти в последние дни… Да нет, не в последние, гораздо больше – слишком многих пришлось проводить за это время. И бесконечно хочется понять, что же это, возможно ли избежать, обойти, проскочить – или каждому из нас предписан свой день и час, и что ты ни делай, оно всё равно тебя поймает, как в той старой сказке: с последним ударом часов карета превратится в тыкву, а ты, ты… ты станешь тем, кто ты есть, маскарад закончится, сон растает…
Не совсем точная аналогия, но возможно ли понять, когда, в какой момент пробьют эти часы?..

Моей бабушке было за 80, когда у неё начало болеть сердце и она перестала выходить из дома. Незадолго до смерти она сказала: «Мама приходила ко мне, звала меня». Бабушка боялась уходить, её страшил сам факт неизвестности и «вечного покоя» в холодной земле, атеистам вообще в этом смысле тяжелее. Религиозный человек верит, что он не умрёт, а только освободится от тела, и это ему помогает принять факт смерти более спокойно. Ну а великий мудрец и суфий Ошо вообще перед своей смертью собрал учеников и сказал им: «Завтра я не проснусь, но не вздумайте рыдать и причитать, а сделайте вот что…» И перечислил всё, что ученики должны были сделать и как его похоронить. А затем переоделся, улыбнулся всем и лёг, и попросил его до утра не беспокоить. И утром он действительно не проснулся.
Я видела запись его похорон – он лежал и улыбался, абсолютно довольный. Приплясывая, его несли его ученики, пели какие-то мантры. Но только единицам дано знать свой день и час. Нам-то вряд ли…

Я читала, что Гурджиев после тяжёлой автокатастрофы (врачи не надеялись, что он выживет), подробно описывал ученикам свои ощущения, осознавая каждый момент и надеясь зафиксировать последнюю точку выхода духа из тела. Не знаю, так ли это было, но уж очень похоже на Гурджиева, учившего именно осознанности, осознанию каждого своего прожитого дня и часа.
К удивлению врачей он выжил, и не только выжил, но и восстановился и написал после этого несколько книг. В один из дней он собрал в своей комнате всех гостей и молча долго смотрел каждому в глаза – он ничего не хотел говорить, он прощался без слов. На следующий день его забрали в госпиталь, где он через несколько дней умер.

Последними словами Франка Баума, автора «Волшебника страны Оз» была фраза: «Теперь я смогу пересечь Зыбучие Пески…» Что-то увидел, понял?.. Похоже, что так… Томас Эдисон, прикрыв глаза, прошептал на прощание: «Там так красиво!..» будто бы уже увидев что-то… Рассказывают, что Оскар Уайлд перед своим концом обвёл комнату глазами и произнёс: «В этой комнате отвратительные обои. Или они, или я должны уйти». А Лопе де Вега на смертном одре воскликнул: «Теперь-то я могу это сказать: Данте всегда меня бесил!»…

Пушкину ещё в молодости цыганка предсказала, что смерть к нему придёт от руки «белого человека». Но если он избежит этой встречи, то жить будет долго. Мог ли Пушкин избежать встречи на Чёрной речке с белокурым Дантесом?.. Мог ли Дантес промахнуться, или хотя бы выстрелить Пушкину в ногу?.. Видимо, нет. И почему Пушкин не был осторожен, не берёгся?.. Потому что это был Пушкин.

Пол Брэгг, пропагандист здорового образа жизни, умер вследствие несчастного случая – в результате травмы занятий на сёрфинге его лёгкие были заполнены водой, что привело к длительной инфекции. Для его спасения были применены сильные лекарства, с которыми организм не справился – он ими просто отравился, как ядом. Да, он жил долго и был здоровым, и мог бы ещё жить и жить. Но избежать назначенного дня и часа он всё-таки не сумел.

Конечно, если искать глазами на потолке крюк, то его можно найти и в Москве, и в Париже, и в Елабуге. Это уже об изначальной надорванности, но это – к поэтам. Другой бы человек может и придумал бы, как выжить даже в самой тупиковой ситуации, но поэт, у которого в сто раз всё обострённее (и чувство вины в том числе), – нет, не может. Почему Ахматову берегла судьба, почему к ней всегда и все относились с пиететом и придыханием, а к Цветаевой – нет?.. Судьба, это характер?.. А что такое тогда смерть?..

У Гурджиева было такое упражнение: представьте, что вам осталось жить один день. Нет, один час. Как вы его проживёте?..
Час – это очень мало, ну что такое – час? Возможно ли за один час понять, что ты не сделал, в чём ошибался, что тебе нужно успеть?.. Именно поэтому Гурджиев и твердил всегда об осознанности каждого часа. Что не тратьте время на пустоту, на проходящее, на ничтожное. Что конец может наступить в один момент, и ты к нему должен быть готов. Делай всё СЕЙЧАС. Никто не спасёт тебя, никто не отсрочит. Танцуй, двигайся, ищи своё четвёртое измерение.

Это очень сложно.
Как и очень сложно навсегда отпустить тех, кого любил, к кому был привязан. Нет, не забыть – просто отпустить, нося в своём сердце, но не страдая, а понимая и принимая законы Вселенной. Мы очень залипаем друг на друге. Привязываемся, привыкаем, не хотим даже думать о том, что всё конечно. Что этого человека здесь больше не будет. Но ведь бесконечна только Вселенная и то, что ЗА её пределами. Значит, никто никуда не уходит. А твоя задача – это вернуться к осознанности и стать лёгким. Лёгким в том понимании отсутствия страха, избавления от него, и в ощущении себя единым со всеми и всем – и с нашей Вселенной, и с жизнью, и смертью… и с тем человеком.

https://mahavam.livejournal.com/981374.html#comments

мамин рассказ

mahavam
8 февраля, 23:22

... – Когда я лежала в больнице, – начала мама тихо, – со мной в палате была одна женщина, которой по каким-то показателям нельзя было делать операцию. А мне уже сделали, я была на облучении… Моя соседка не очень понимала, в каком отделении она находится и от чего здесь лечат – дети не говорили ей про диагноз, скрывали от неё. Врач выписала ей какое-то лекарство и велела выкупить в аптеке на первом этаже. У этой женщины сильно болели ноги, и я сходила ей за лекарством, но только она начала читать к нему инструкцию, как вдруг замерла и поменялась в лице. Она выглядела очень напуганной, попросила позвать врача – я не очень понимала, что происходит, но сходила за доктором.
– Как это, как?.. – повторяла женщина, показывая на бумажку. – У меня что… онкология?..
Врач промолчала, тяжело вздохнув. Развела руками и вышла из палаты. Моя соседка отвернулась к стене и горько заплакала.
– Ну что ты плачешь, что ты плачешь? – спросила я. – Ну как ты не поняла, что здесь именно такая больница, что мы здесь все с одним диагнозом?..
– Дети мне говорили… что у меня другой диагноз… – плакала женщина.
– А вот послушай-ка меня… – сказала я ей…
Мама поправила подушку у себя под головой и добавила:
– Ну и я рассказала ей ту историю после моей операции, ты её знаешь…

…Конечно, я знаю эту историю и, по-моему, писала уже о ней. Но не помню точно, поэтому расскажу ещё раз…

Когда маме сделали операцию, её оставили одну, но, видимо, что-то не так зашили, и началось кровотечение. Мама, конечно, ничего этого не знала, она просто в какой-то момент вдруг очнулась, увидела вокруг себя суетящихся врачей и начала подниматься к потолку, наблюдая всё это сверху. Врачи кричали о повторной операции, один наклонился над нею и пытался ей что-то говорить, мама сверху улыбалась им всем, ей было чрезвычайно легко и светло. Она поднималась всё выше, вдруг оказавшись внутри золотой спирали – и, покуда она поднималась по ней вверх, радость всё больше наполняла её – было только ощущение полёта и счастья, и очень много света.

Затем она увидела вокруг себя много людей, которые радовались встрече с ней и улыбались. Она оказалась в центре круга, люди стояли немного поодаль вокруг неё. Она увидела много знакомых и не очень знакомых лиц – её окружали красивые женщины и седые мужчины в военных мундирах с золотыми погонами, тут же стоял молодой бабушкин брат Валерий, погибший на Сиваше в 1918-м (она узнала его по единственной сохранившейся в семейном альбоме фотографии) – они улыбались ей, она поняла, что это всё её родственники, они собрались вокруг неё и были ей рады. И тут же она увидела мою бабушку, свою маму – и радостно сделала ей шаг навстречу, чтобы поскорее её обнять. Но бабушка подняла руку и остановила её:

– Стой. – сказала она ей мягко. – Тебе ещё не время, возвращайся назад. Мы тебя любим и ждём, но не сейчас, ты нужна там, у себя, – сказала она. – Сюда тебе ещё рано.

Затем вышла ещё одна родственница и сказала:
– Ленинградцам передай, что всё у них будет хорошо, Катя поправится. Скажи им, пусть сюда не торопятся.

Бабушка махнула маме рукой, улыбнулась, и тут же круг стал отдаляться и уходить всё дальше, а мама в одно мгновение открыла глаза уже на больничной койке. Рядом с ней сидел врач, он вскочил, наклонился над нею и спросил:
– Как Вы себя чувствуете?..
– Прекрасно… – ответила мама, ещё находясь под впечатлением только что увиденного. – У меня ничего не болит.
Врач облегчённо вздохнул и пошутил что-то на тему «тогда делаем ещё одну операцию и выписываем». ..

… – Какое счастье, что ты рассказала мне об этом, Эля!.. – воскликнула мамина соседка, слёзы её просохли, она улыбалась. – Теперь я ничего не буду бояться…
– Смерти не надо бояться, её нет. – ответила мама. – Но всему своё время и все мы уйдём, когда придёт срок.
– Мне стало спокойно… – сказала соседка. – И я чувствую, что обязательно поправлюсь!.. Но если и не поправлюсь – теперь во мне нет страха. Всё будет хорошо.

… После этого видения мама чувствовала себя спокойно и счастливо, и очень быстро пошла на поправку. Рентгенолог с радостным удивлением сообщил ей, что у неё нет никаких метастаз (степень онкологии была плохая, поэтому врачи отсутствию метастаз очень удивились). Своё путешествие Туда мама запомнила в мельчайших подробностях и потом, конечно же, рассказала всё нам и позвонила ленинградцам. Это был 1995 год, больше 20 лет назад…

… – Я знаешь почему всё это вдруг вспомнила, Маша… – мама светло улыбнулась и продолжила: – Я хотела сказать тебе… что прожила очень счастливую жизнь… В ней было много всего, как и в любой – и боли, и страданий, и радости. Но, тем не менее, она была очень счастливой, и я не хотела бы другой.
Я погладила маму по руке.
– Главное, что в ней было много любви. – сказала я. – В твоём сердце всегда было много любви, и сейчас – много. А это и есть – счастье.
Мама снова улыбнулась.
Я встала, чтобы пойти на кухню и заняться супом, но только открыла дверь, как в мамину комнату тут же влетел бандит Кутузов, шарахнулся о шкаф, шкаф открылся, Кутузова снесло под кресло, после чего он выкатился оттуда урча и с игрушкой в зубах.
– Ну Кутуузов!! – сказали мы с мамой хором и засмеялись.

http://mahavam.livejournal.com/989183.html#comments

чья очередь сторожить ночь

mahavam
27 февраля, 1:04

– Давайте сказку сочинять, давайте сказку!
– Ну давайте. – соглашаюсь я. – В одном царстве, в одном государстве…
– Не в одном. – поправляет меня Аня. – Во всех.
– Хорошо. – говорю я. – Во всех, так во всех. Итак, на одной небольшой планете было много небольших…
– Королев. – добавляет Соня.
– Ну, пусть. – киваю я. – Но на этой планете жили не только королевы… Много кто жил на этой планете, и у каждого был свой замок…
Дети тут же подхватывают идею и строят из стульчиков себе замки. Я начинаю ходить от замка к замку и знакомиться с жителями королевств.
– Здравствуйте, господа! – подхожу я к самому многочисленному королевству. – Расскажите, кто вы?
– Мы принцессы Искорки. – представляются принцессы.
– А с кем вы тут живёте? – интересуюсь я.
– Я киска. – говорит Ариша. – Мяу-мяу.
– А я щеночек. – говорит Алиса. – Гав-гав.
– А здесь у меня кто живёт? – подхожу я к следующему замку, где на трёх стульчиках вполне себе удобно расположился известный всем червячок Дуня. Дуня в это время лежала на животе, подложив под голову игрушечного пёсика.
– А здесь живёт королева Майн Гольф. – ответила Дуня.
(Дуня болела целую неделю и не была на занятиях, за это время она завела себе трёх собак (воображаемых) и стала королевой)
– А хорошо ли себя чувствует Ваше Величество? – поинтересовалась я. – Отчего вы лежите, а не играете, как это делают другие королевы и принцессы?
– Так ведь ночь у меня. – уверенно сказала Дуня и закрыла глаза. – Сегодня у меня ночь.
– А чья сегодня очередь сторожить ночь? – спросила я.
– Моя! – отозвалась Катюша из соседнего королевства.
Их в королевстве было двое: она и Матвей.
– Здравствуйте, а как Вас зовут? – подошла я к Катюше.
– Меня зовут Самуил Яковлевич Маршак. – старательно выговорила Катюша.
– Здравствуйте, Самуил Яковлевич! – радостно поздоровалась я. – А кто ещё вместе с вами живёт?
– Я Сова. – сказал Матвей. – Ещё и я здесь живу, Сова. У, у!..
– Приятно познакомиться. – сказала я. – Так, значит, сегодня ваша очередь сторожить ночь?
– Наша. – кивнули Самуил Яковлевич и Сова. – Можете начинать спать.
– Итак… – продолжаю я очень таинственно, – наступила ночь и на маленькой планете все в своих королевствах заснули. Не спали только Самуил Яковлевич Маршак и Сова…

https://mahavam.livejournal.com/995956.html#comments

21 марта – День Рождения Леонида Альтшулера
...................
Инженер и непроходимый романтик


Помню, в начале 2000-х я не смогла поехать на фестиваль 2 канала к Володе Ланцбергу. Причина была очень простой: отсутствие денег на дорогу. Грустила, конечно, но что ж поделать.
И тут раздаётся телефонный звонок – это звонил с поляны Лёня. Кричит в трубку: – Где ты? Я специально с камерой приехал, тебя записывать!
– Я не приеду, мне не на что. – отвечаю я, как есть.
Лёня оторопел, не понял ничего сначала. – У тебя что, нет 300 рублей на автобус? – спросил он. – Разве такое может быть?..
– Не знаю. – говорю. – Но у меня долг за электричество, но, в общем, неважно. Как у вас там?
И смеюсь. Весело потому что жить на свете, даже когда вот так. Ну, что бы там ни было – весело всё равно.


Конечно, он тут же хотел решить эту проблему. «Это неправильно. Так не должно быть» – сказал он. Лёня по жизни был человеком, который чинил и исправлял. Налаживал и улучшал. Он был совершенен. И в том, что я сидела дома, когда должна была быть на поляне, он видел мировое несовершенство. И первое, что он сделал, вернувшись домой, это узнал, чем может мне помочь. А я тогда искала деньги на свою первую книжку «Маме Кенгуру». И он тут же перечислили мне какую-то посильную сумму. И там, в благодарностях тем, кто помог мне издать эту книжку, наряду с моими старыми друзьями Леной Кешман, Гас и Ганкиным, Арика Дубнова, Давида Варера, Оли Яроцкой, Лёни Шалита и Миши и Инны Ротенштейн – стоит и его фамилия… Он же помогал мне и с изданием других моих книг.


Лёня говорил про себя так: «я прохохотал всё своё детство». .. Это осталось на всю жизнь. Уверена, что никогда и никто не видел его унылым, это был очень радостный человек. Помню, как он с восторгом рассказывал мне о том, как на каком-то фестивале наблюдал процесс творчества – как Верка Вотинцева вдруг встрепенулась и преобразилась, отошла от общего костра, села на пенёк с гитарой и попросила её не трогать, ей нужно было что-то записать. Верка начала тихонечко перебирать струны и что-то бормотать себе под нос, а Лёня замер и, не приближаясь и почти не шевелясь, наблюдал за тем, как появлялось ВОТ ЭТО. Из ниоткуда, как звук флейты – из воздуха. Потому что творец, он всегда надо всеми и всем. И он сам не знает, ОТКУДА. Просто где-то что-то сошлось, главное – не мешать…


И это при том, что он и сам писал прекрасные песни!.. Но как он радовался настоящему, получившемуся у кого-то; как он был скромен и не заточен на самом себе, а именно, когда что-то талантливое слышал у какого-то автора – как он был счастлив!..


И сколько он знал песен, это же просто уму непостижимо, и КАК он их исполнял… Знал наизусть чуть не всего Ланцберга. Потрясающе пел Бережкова, Новеллу, Дулова… да что перечислять, всю классику авторской песни… Знаете, какая у него была гитара?.. Секретов-то не открою для тех, кто Лёню знал и слышал: семиструнная, которую он с любовью сделал сам. И строй сам к ней придумал, я этого вообще понять не могла, что это такое и как это. И играть научился сам, и играл потрясающе. И удивительно пел. Я говорила уже: он во всём был совершенен.


Мы познакомились на 2 Канале, пели по кругу у костра, я спела «Плач по убиенному двору», он спросил, чьё это, ему ответили: так Махино же. И он буквально подпрыгнул на бревне и сказал: «Я знаю тебя! У меня в Туле выступала Оля Белова, она пела твою «Песенку бывшей балерины», и я запомнил и песню, и твоё имя! Ну наконец-то ты нашлась и я тебя запишу!»
И этим же вечером они с Алексеевым где-то в кустах сели меня записывать – уж не знаю, что я там им пела и как, но записью этой он очень дорожил…


Инженер по образованию, он всегда что-то изобретал и конструировал. У меня было ощущение, что он умеет ВСЁ – от проводки до табуретки. Эрудиция и кругозор у Лёни были настолько обширны, что ему можно было задать вопрос на любую тему, и он всегда давал по нему исчерпывающую информацию. Он был отличником в лучшем значении этого слова, и очень порядочным и честным человеком. С великолепным чувством юмора. Он был человеком вселенского масштаба и подробных шагов.


Лёня всегда всего добивался сам. От простого программиста до руководителя ИТ- проектов, затем – директора своей компьютерной фирмы. Будучи человеком отзывчивым, он много помогал, но никогда – шарлатанам и просто попрошайкам, кои выстраивались в очередь к нему в кабинет. Он помогал прицельно: больнице, приюту, детскому дому. Он хорошо знал цену деньгам, но никогда за них не держался и не был жаден. Просто он был хороший хозяин и прекрасный человек.


Для Лёни очень важно было всё «живое», это было смыслом и стимулом его жизни. Он знал всех птиц в своём (в том, что рядом с домом) парке, бегал кормить белок, страшно переживал, когда уничтожали деревья. У него не было машины, его транспортом был велосипед. И к гитаре у него отношение было очень нежное, он говорил, что не допустит «засовывание шнура в её тело», поэтому пел без всяких подключек: «Только в обнимку с живой акустикой на пузе, не разбирая, кто из двоих главней.» – говорил он. Под словом «живое» я имею в виду не только Природу – он любил искреннее, открытое, настоящее. Человека, музыку, слово. Картины и книги. Море и рыб, краски и небо, голоса детей и птиц… На всё живое у него было потрясающее чутьё. Воистину, когда Бог чем-то одаривает человека, то редко чем-то одним. Но у Лёни был не просто «дар Божий», это был каждодневный труд и воля. И преодоление многих препятствующих человеческому пути вещей.


Не знаю, на каком усилии воли он смог всё-таки доделать и выложить в интернет свой архив когда-то полюбившихся и спетых им авторов. В начале января он выложил последние записи. 14 января его уже не стало. Некогда сильный и огромный человек физически почти ушёл в минус – «представь, что теперь я не могу поднять ничего тяжелее спичечного коробка» – грустно говорил он.. Болезнь каждый день убивала его тело, но разум его до последнего дня оставался светлым и добрым, как и его душа…


…Однажды было так: я приехала на «гитарный слёт», куда меня Лёня сильно звал. А меня что-то так понесло, что я написала в тот год 18 песен. Больше со мной такого не повторялось, но тогда это было именно так. И Лёня потом с восхищением рассказывал всем, и даже на какой-то записи есть: «Маха за год написала ВОСЕМНАДЦАТЬ ПЕСЕН!!» …Но это я к чему рассказываю: одна из них была, теперь уже многим известная, «Дуня». Но я, видимо, очень боялась, что пишу длинные песни и никто их не будет слушать до конца, поэтому старалась петь как-то в темпе и побыстрей закончить, пока никто ничего не понял. И таким же лёгким галопом спела и «Дуню». И Лёня, сначала восхитившись и словами, и мелодией, затем покачал головой и сказал, что петь эту вещь нужно по-другому. И он спел её – нежно, медленно, с акцентами. Спел так, как и нужно было петь эту песню. И пел её потом на своих концертах, очень любил её. И именно в Лёнином варианте осталась эта песня, и пою я её именно так, как спел тогда мой прекрасный друг Лёня…


…При всей своей коммуникабельности и отзывчивости, Лёня старался никому не говорить о своей болезни, об операции, о последующей потом терапии. Не привык и не умел впускать кого-либо в своё личное пространство. И справляться с любой проблемой привык только САМ. Сам преодолевать, сам побеждать, сам – помогать. Просто это такой был человек. Редкий, сильный. Из разряда не сдающих и не сдающихся.


Я могу очень много рассказывать о нём, как и обо всех, кого любила и люблю. Главами, книгами, романами – бесконечно. Мне трудно остановиться, из одного вытекает другое, масса нюансов. И уход его я переживала тяжело, и это понятно. Но вспоминаю я его с большой благодарностью и радостью, и вспоминаю легко. Грущу, но и улыбаюсь. Как будто он где-то рядом стоит и сам улыбается. И мне легко, потому что ему сейчас – легко. И потому что я знаю, что разлука наша – не навечно.


* * *
Леонид Альтшулер (21.03.1952 – 14.01.2018) поэт, музыкант, исполнитель, лауреат Московского и др. фестивалей, основатель Тульского КСП.
Архивариус. Восстановил с почти убитых плёнок порядка 370 чужих вещей, спетых им в период 1970-2016г.г.,
Автор около 60 песен ("или чего-то на них похожего" — Л.А.) на свои стихи.
Автор нескольких докладов и статей "об этой такой вот песне"
……………


Лёня оставил «ключ» к своему архиву, он есть в и-нете, кому нужно, его не сложно найти. Он действительно любил и музыку, и слово, и не хотел, чтобы вместе с ним ушло всё то, что он делал с такой любовью. Чтобы забылись эти песни, эти авторы, его удивительная гитара, которой он не изменял никогда, так и играл на одной… В некоторой степени он совершил подвиг: последний год, когда состояние всё ухудшалось («большое время и труд для меня нынче даже самое простое – застегнуть пуговицы на рубашке…»), через боль и только на силе воли, он продолжал и как-то вести свою фирму (уже из дома), и каждый день цифровать эти старые плёнки и упорядочивать архивы…
Спасибо тебе, Лёнь, за всё, и с Днём Рождения, дорогой. Впервые я поздравляю тебя вот так, безадресно. Впрочем… Теперь достаточно поднять руку и развернуть ладонь к небу…


………..


«Пойду. Пора.
Найду красивое место у речки.
Врою столб.
На большой-большой доске напишу.
Здесь будет деревня добрых людей.
Записывайтесь.
Можно с домашними животными.
Паспорта не нужны.
Первыми потребуются: проектировщик, пастух, портной и рассказчик.
И красавица.
Чтобы утром каждому хотелось умыться студёным и придумать кульбит ради чего-нибудь хорошего.
Хорошее должно быть для всех остальных.
Ну и конечно так, чтобы красавица случайно видела, хоть бы и с речки.
А вся промежуточная жизнь, ей-богу, сама наладится.»


(Лёня, инженер и непроходимый романтик.
из ЖЖ, где он был tabtval)

https://mahavam.livejournal.com/1003323.html#comments

Михалыч, здОрово, спасибо!

Это Маша. Я так не умею.

Хорошо.

Дмитрий Коломенский
ИНТЕРВЬЮ


– Куда идешь? – На северо-восток.
– Откуда? – Из ларька «Живое пиво».
Там вывеска, где выцветшие раки
впились в такие выцветшие кружки,
что в них и пива как-то незаметно.
– Ты любишь выпить? – Я люблю смотреть.
– И что там? – Там сидит полуармянка-
полутаджичка. Хороша собою.
– Красива? – Не красива – хороша.
Сосед мой говорит, что попытался
к ней подкатить, но что-то не сложилось,
зато ему теперь открыт кредит –
четыре литра «троечки» в неделю.
– Кто твой сосед? – Ханыга, из дворян,
ведущий род с шестнадцатого века
от одного предателя, который
донес и получил себе дворянство
от Годунова. Потому потомки,
стыдясь себя, герба, царя Бориса,
последних полтора столетья пьют.
– А ты? – А я нигде не дворянин,
и, значит, не имею прав на подлость.
– Где ты живешь? – На пятом этаже,
под самой крышей. – Где твой дом? – Не знаю.
Когда-то, правда, знал – потом прошло.
– Какой ты веры? – Веры? – Веры! – Веры?
– Ну ладно, ходишь в храм? – Мой храм разрушен.
– Что делаешь ночами? – Жду утрат.
– Что делаешь с утра? – Боюсь проснуться.
– Зачем ты пишешь? – Видимо, привычка.
– Зачем ты пишешь ямбом? – Потому что
Госдума запретила амфибрахий.
– Ты можешь в рифму? – Я могу не в рифму.
– Жжешь рукописи? – Жгу. Мои – горят.
От них зола и тошнотворный запах.
– Откуда ты берешь стихи? – Не знаю.
– В чем смысл стихов? – Не знаю. – Что нас ждет?
– Не знаю. – Но хотя бы чем мы станем
В конце – ты знаешь? – Да. Но не скажу.
– Ты веруешь? – Я верю в то, что верю.
– Зачем живешь? – За пазухой Творца.
– Ты любишь Юльку? – Видишь ли, дружище,
что значит «любишь»? Как понять границы
любви, симпатии, хотенья, страсти?
Чем измеряют глубину и силу
любовных чувств, и на каком этапе?
– Пожалуйста, короче. – Знаешь, Юлька –
она прелестна: шея, плечи, ножки,
и перси, да… – Еще короче! – Нет.

всё начинается в детстве

mahavam
23 мая, 19:38

Я, конечно, буду продолжать упорствовать в том, что, несмотря на недостатки воспитания и проблемы с характером, ребёнка можно перенаправить, смотивировать и сделать его лучше (сделать – наверно, не то слово, как и «перепрограммировать», но смысл остаётся тот же). Иначе незачем находиться в этой профессии вообще.
Но.
Человека действительно можно изменить, если изменить его мировоззрение. И если он пойдёт путём осознания того, что он делает и как мыслит. Это, конечно, бывает, но крайне редко.

То, каким будет человек, проявляется уже в детстве. Какие-то вещи лежат прямо на поверхности.
Как-то я решила поизучать биографию Всеволода Чаплина, бесноватого этого священнослужителя… И набрела на воспоминания о нём его одноклассников.
Никто особо ничего сказать о нём не мог, общались с ним мало, своих одногодок он сторонился, но вот один случай из юности они запомнили. Однажды юный Чаплин решил пошутить: вечером, когда стемнело, он сдвинул в сторону крышку люка и затаился в кустах, ожидая, когда кто-нибудь будет идти мимо и провалится в люк. И один из одноклассников провалился в этот люк и сломал ногу. Чаплину было очень весело, но одноклассники шутки не оценили – понятно, что в классе «шутника» избегали. За особое человеколюбие, видимо.

Ещё вспоминаю случай, связанный уже со своими детьми. Как-то спросила у Эли, почему она не дружит с Д., девочкой из соседнего подъезда. И Эля ответила, что она перестала дружить с Д. и К. после того случая на качелях, когда девочки так раскачали маленькую Ксюшу (соседку), что она упала, и качель налетела на неё, и Ксюша получила травму. Ксюша лежала под качелями в крови, а девочки убежали домой и даже не помогли ей подняться и не отвели её домой. Эли не было с ними в тот момент, но она была так возмущена поведением этих «подружек», что потом им всё высказала и прервала с ними всякое общение. А ведь они были ещё дошкольниками.

Что стало впоследствии с девочкой Д.?.. – навещая маму, мне приходиться наблюдать это, Д. живёт в соседнем подъезде. Она как не несла с детства ответственности ни за один свой поступок, так и продолжает жить в полубессознательном состоянии. Вино, азербайджанцы одни на двоих с сестрой, дети вперемежку (я даже не могу понять, сколько их там), живут в одной куче у родителей, скандалят, бедность и беспросветность бесконечная. Встретила как-то её, поздоровалась – а в мутных глазах только дремучая тоска и неузнавание. У неё, кстати, и в детстве был почти такой же взгляд – недоверчивый, тёмный… И всё время обиженный. Что странно для детей – они с сестрой очень редко улыбались.

Справедливости ради нужно сказать, что родители у них – неплохие люди, мать, пока была жива, как-то пыталась «разрулить» хоть что-то, но всё время жаловалась на дочерей и страдала из-за них. Потом рак, мучительный уход. Но у них бабушка, которая жила с ними, была с очень тяжёлым, подозрительным и недоверчивым характером – возможно, это и стало определяющим в поведении внучек.

Ещё помню случай из школы, я училась в 8 классе тогда. Однажды я увидела двоих наших парней за школой, они стояли, о чём-то говорили – ну я подошла со спины к Вовке и закрыла ладонями его глаза, чтобы он отгадал, кто это – у нас с ним были дружеские отношения, мы играли на гитарах и делились аккордами песен. Пацаны в это время курили, и Вовка, не оборачиваясь и не зная, кто это, задержал мою руку и потушил об неё сигарету. Было ужасно больно и обидно. А он обернулся и зржал. А я уныло побрела домой, глотая слёзы и ругая себя за этот необдуманный поступок.

А в 90-х Вовка вписался в какую-то бандитскую группировку в Плёсе и на одной из разборок его зарезали. Мне его было жалко – в сущности, он был неплохим парнем и талантливым. Но часто не понимал, что делает, и легко причинял боль – в нём было странное смещение доброго и злого, он мог подраться за друга, вступиться за слабого – и одновременно укокошить рядом стоящего и непричастного ни к чему. Это, опять же, к вопросу об осознанности и ответственности.
Что касается семьи, то отец был авторитарной личностью, боксёр, для своих пацанов – непререкаемый пример. Оба брата прожили недолго, закончили плохо…

В общем-то, вспоминая случаи из своего детства и юности, связанные с одноклассниками или дворовой пацанвой, складывается довольно логичная картина из того, кто кем стал, что с кем случилось, и почему. Это не касается болезней, конечно, или каких-то внешних катаклизмов. Только того, от чего человек отталкивался, выбирая свой путь. И к чему пришёл, и куда идёт. И картина эта иногда очень печальна. А иногда очень радостна и прекрасна.
https://mahavam.livejournal.com/1029391.html#comments

про эти трудные дни
mahavam
11 сентября, 20:58

Когда в одну больничную палату попадают одни лежачие – сие есть не совсем хорошо. Ну, скажем, до 19 –ти ещё есть какое-то движение. А потом – всё, двери закрываются, а на этаже две медсестры и дежурный, которые тоже, в общем, устают и спать ложатся. И помочь лежачему никто уже не сможет…

В начале той недели это случилось. Мама так ослабла, что не смогла держать ложку, речь начала путаться. Я вызвала «скорую», не забрали: «это не инсульт, позовите участкового». Вызвала.
А на следующий день давление всё ниже, мама всё слабее, только твердит «не хочу в больницу». Опять вызвала «скорую», на этот раз приехавший молодой доктор предположил, что, скорее всего, это внутреннее кровотечение. Поехали в больницу, диагноз подтвердился, попали в реанимацию.

Надрыв селезёнки.
Нет, не падала. Просто её вдруг стало тошнить, это и спровоцировало надрыв. А рука и нарушение речи – ишемическая болезнь. Я не доктор, я не могу воспроизвести диагнозы внятно, говорю то, что усвоила моя голова, которая уже разрывается от всего, но не суть.
Кровь остановили и перевели маму в общую палату в хирургическое отделение. Я когда увидела её маленькую на кровати с катетерами и перевязанными руками, так изо всех слов, что говорил мне лечащий её доктор, усвоила только одну фразу: «кровь остановили». А больше ничего, и в голове только радостно пульсировало: «жива… жива…»
На следующий день примчалась, попросила невролога. Боялась, не инсульт ли у неё вместе с кровопотерью. Он говорит, что нет… Ставят капельницы…

Сначала было стрёмно всё, сестре улетать, давай, говорит, я сдам билеты и приеду. Я говорю нет, я справлюсь, ты же на неделю всего. А критического нет ничего, если что, я напишу, если ухудшения будут. Пока стабильно. И детям не говори пока ничего, а то побросают работы и приедут, а бабушка всё равно сейчас под наблюдением и не нужен никто. Плохо ест, но наладится. А я рядом.
Выпросила посещение с утра до 7 вечера, завтра Соборование будет, приведу священника. Со вчерашнего дня мама начала хоть как-то вменяемо есть. Ну как начала – нужно кормить. С нянечкой одной договорилась, чтобы если я не успеваю прибежать, кормила и следила за ней и за всей палатой – там не одной маме помощь нужна.

Дети сами всё поняли, звонили бабушке, а та не отвечает. Заругались на меня, что не рассказала им сразу, приехали на день, в конце недели опять приедут. Мама всех узнаёт, всем рада, только реакции слабые и говорит очень плохо.
С мыслями у меня, в общем, тоже совсем плохо, потому как в глазах капельницы и вот это всё больничное. В носу – стойкий специфический запах палаты и всей больницы.
Сна нет, но под утро всё-таки вижу что-то спокойное и хорошее. Вот только слёзы всё время стоят в носу и в горле, на педсовете еле удержалась, чтоб не разрыдаться, когда увидела нашу Эльвиру Михайловну, нашу 80-летнюю «шахматную королеву», недавно перенёсшую онко-операцию – худенькую, маленькую, в очёчках… так похожую на мою маму…

..Вчера на работе пятилетки напрыгнули на меня, я думала, лягу сейчас с ними на пол и стану рекой. Или как Дуня поползу змеёй за мячиком. Дуня прижалась ко мне крепко-крепко и прошептала: «Я тааак скучала!..» И я на два часа забыла про больницы и капельницы. Потом шла домой пешком и улыбалась, и говорила себе: «всё будет только хорошо»…

Педагогическое наследие Марии Маховой -
http://mahavam.blogspot.com/2018/09/blog-post.html